Трилогия о капитане Немо и «Наутилусе» в одном том - Страница 319

319

Как я и предполагал, за ночь удалось снять еще один метр со дна огромной выемки. Но на следующее утро, облекшись в свой скафандр и походив в этой плотной жидкости, имевшей температуру шесть-семь градусов ниже нуля, я заметил, что боковые стены начали постепенно сближаться. Слои воды, более отдаленные от выемки, начинали замерзать. При наличии этой новой и непосредственной опасности что станется с нашими надеждами на спасение? Чем воспрепятствовать превращению жидкой среды в твердую, грозившую раздавить, как стеклышко, стенки «Наутилуса»?

Я уже не стал говорить об этой новой опасности своим товарищам. Зачем было испытывать людей и, может быть, лишить их той энергии, какую проявляли они в тяжкой работе для общего спасения? Но, вернувшись на борт, я тотчас сообщил капитану Немо об этом важном осложнении.

– Знаю, – ответил он своим спокойным тоном, который не менялся ни при каких стечениях обстоятельств, хотя бы самых страшных. – Да, это еще одна опасность, но я не вижу средства устранить ее. Единственная возможность для нашего спасения – это действовать быстрее. Нам надо дойти первыми. Вот и все.

Дойти первыми! Уж мне бы следовало привыкнуть к его манере разговора. За этот день я проработал несколько часов киркой с большим упорством. Эта работа поддерживала во мне бодрость. К тому же работать – это значило выходить из «Наутилуса», дышать чистым воздухом, взятым из резервуаров корабля и поступавшим ко мне через аппараты снаряжения; это значило расстаться с удушливой и вредной атмосферой в «Наутилусе».

К вечеру был вынут еще один метр с окружности всей выемки. Когда я возвратился на борт, я чуть не задохнулся от углекислого газа, которым был насыщен воздух в «Наутилусе». Ах, почему в нашем распоряжении нет химического средства поглотить этот тлетворный газ! В самом кислороде не было недостатка. Он находился, и в большом количестве, во всей окружающей нас воде, и, выделенный при помощи наших мощных батарей, он мог восстановить животворные свойства атмосферы в «Наутилусе». Я об этом думал, но напрасно, поскольку углекислый газ выделялся нашим собственным дыханием и заполнял собой весь корабль. Чтобы поглощать этот газ, надо было наполнять сосуды едким калием и беспрерывно их трясти. Но этого вещества не было на корабле, а заменить его нельзя ничем.

В этот вечер капитану Немо пришлось открыть краны из резервуаров и впустить несколько струй чистого воздуха внутрь «Наутилуса». Без этой меры мы, пожалуй, не проснулись бы совсем.

На следующий день, 26 марта, я вышел работать и принялся за пятый метр. Боковые стены и нижняя часть торосов стали заметно толще. Было очевидно, что они сойдутся раньше, чем «Наутилус» освободится. На одну минуту я впал в отчаяние. Кирка едва не выпала из моих рук. Какой имело смысл долбить лед, если мне суждено задохнуться или быть расплющенным этой водой, превращавшейся в камень, – подвергнуться казни, какой еще не выдумали даже самые жестокие дикари! Мне казалось, что я нахожусь в разверстой пасти какого-то чудовища, готового сжать свои страшные челюсти.

В эту минуту капитан Немо, работавший вместе с нами, прошел мимо меня. Я тронул его за руку и показал на стены нашей тюрьмы. Стена с правого борта отстояла не больше четырех метров от корпуса «Наутилуса».

Капитан понял меня и сделал мне знак последовать за ним. Мы вернулись на борт. Сняв свой скафандр, я вслед за капитаном прошел в салон.

– Господин Аронакс, – сказал он, – надо пойти на героическое средство, иначе эта вода, превращаясь в твердое тело, охватит нас как цемент.

– Да, но как быть? – ответил я.

– Ах, если бы мой «Наутилус» был так крепок, чтобы выдержать это давление и остаться целым!

– Что же тогда? – спросил я, не уловив мысли капитана.

– Разве вы не понимаете, что тогда бы оледенение воды нам только помогло? Разве вы не видите, что само превращение этой воды в лед разорвало бы ледяные поля, которые нас окружают, так же как оно рвет самые твердые породы камней? Разве вам непонятно, что оно станет средством нашего спасения, а не средством нашего уничтожения?

– Возможно, капитан. Но как бы ни была велика сила сопротивления «Наутилуса», он не выдержит такого чудовищного давления и расплющится в лист железа.

– Знаю. Следовательно, мы должны надеяться не на помощь природы, а на нас самих. Надо воспрепятствовать замерзанию воды. Надо задержать этот процесс. Сближаются не только боковые стены, но спереди и сзади «Наутилуса» осталось не больше десяти футов воды. Оледенение захватывает нас со всех сторон.

– Сколько времени резервуары «Наутилуса» дадут возможность дышать здесь внутри?

Капитан взглянул прямо мне в лицо и сказал:

– Послезавтра резервуары будут пусты.

По всему телу у меня выступил холодный пот. А вместе с тем разве должен был удивить меня такой ответ? 22 марта «Наутилус» окунулся в свободные воды полюса. Сейчас у нас 26 марта. В течение пяти суток мы жили за счет запаса воздуха в резервуарах «Наутилуса». Тот запас годного воздуха, который еще остался, необходимо было сохранить для работников. Все эти обстоятельства запечатлелись во мне так ярко, что в ту минуту, как я записываю их, невольный ужас охватывает мою душу, и мне все кажется, что моим легким не хватает воздуха.

А между тем капитан Немо что-то обдумывал, молча и не двигаясь с места. Судя по выражению его лица, какая-то мысль мелькнула в его уме. Но, видимо, он ее отверг. Покачав головой, он сам себе ответил отрицательно. Наконец одно слово вырвалось из его уст.

319